…Я
– один из пассажиров транспортного средства, плавно едущего вдоль улиц
незнакомого города. Это что-то среднее между автобусом и катером, что плавали
когда-то по земным рекам. Во всяком случае, так оно выглядит изнутри.
Ничего
не знаю об окружающем и, что самое возмутительное – о самом себе. Таковы
правила игры, установленные для меня неизвестно кем и когда. Приходится с этим
мириться.
Нас
везут на работу. Почему-то именно так думается – не мы едем, а нас везут. Мы
одеты одинаково – в темно-серые робы без пуговиц и кепки с короткими черными
козырьками. За окном проплывает чужой город. Ничего особенного, город как город
– безликие серые коробки, в основном 12-этажные. Когда ничего не знаешь ни о
чем вокруг, а пейзаж не блещет красотами, остается лишь считать этажи.
Все
пассажиры молчат. Никто ни на кого не смотрит. Каждый почему-то – прямо перед
собой. Уж лучше бы за окно. Видимо, вид снаружи им давно наскучил.
Я вот
наблюдаю и делаю невеселые выводы. На всем окружающем лежит печать, как бы
поточней сказать, прилизанной нищеты. Вроде бы грязи не видно, улицы прямы и
чисты, а чего-то им недостает.
Ясно
чего – они безжизненны. Вон в том окне светится одинокий огонек. И в доме
напротив. Конечно, кто-то ведь здесь живет. Но, видимо, не стремятся выходить
на улицу без крайней необходимости.
И
еще – хоть неприятных запахов нет и в помине, здесь тяжело дышать. Даже не
сразу поймешь, в чем дело. Наконец, сообразил! Воздух здесь слишком плотный для
меня.
А
каков же МОЙ воздух? Вообще, откуда я сам? Как ни пялься в окошко, мысль упорно
возвращается к проклятому вопросу без ответа. Все здесь мне чуждо, но где
родное?
«Что
скажут о тебе другие, коли ты сам о себе ничего сказать не можешь?» И еще:
«Отнимите у человека память, и он сделается идиотом».
Эти
умные мысли – не мои. Откуда попали они в мою голову?
Впрочем,
дальнейшие события быстро заставляют подумать о другом. И это к лучшему, не то
недолго и свихнуться.
Из-за
угла ближайшего здания выходят четыре автоматчика. Направляются к нам. Ого, что-то
здесь серьезное творится!
Автобус
– или как там его назвать – остановился. Открылись двери. Странное дело, никто
не удивился и не возмутился. Все покорно достают из внутренних карманов
небольшие коричневые книжечки. А ведь никакой команды не было! Значит, эта
процедура происходит не впервые.
Достаю
и я. У меня, как у каждого, внутри робы такой же карман. Видимо, специально для
этой штуки, напоминающей старинные паспорта.
Стоп!
Вот еще одно всплыло в памяти: «старинные паспорта». Откуда мне знать, что документы
выглядят несовременно – ведь я ничего не знаю об окружающем мире и вынужден с
этим мириться.
Дальше
стало вовсе не до размышлений. Пока до меня не дошел один из местных стражей
порядка, я открыл паспорт и взглянул на свое изображение. Да, мое, чьим еще оно
может быть? И поразился сходству с одним… Нет, по крайней мере, с двумя
сидящими напротив. Неужели эти молчаливые соседи – мои братья?
Но
не это поразило меня сильнее всего. А то, что закорючки, что внизу, под фото,
мне незнакомы. Я не могу прочесть свое имя, потому что неграмотен. Я –
неграмотен? Все во мне восстает против этого. Где-то там, в другой жизни, у
меня была специальность. Работа, которую выполнял, не за страх, а за совесть.
Откуда
эта уверенность у меня, ничего не знающего? Не знаю, но уверен! Не глупо ли
это? И что за нелепая мысль о другой жизни? Нет, это правильная мысль! Не
всегда я был таким беспомощным, не умеющим прочесть свое имя! Был другим – все
во мне прямо-таки кричит об этом.
Сейчас
спросят, как меня зовут, я не отвечу. После этого – прямая дорога либо за
решетку, либо в дурдом. Из глубин подсознания всплывают эти полузабытые слова.
Они – из другого мира, который не помню.
Впрочем,
спрашивать не должны. За меня говорит коричневая книжечка, открытая на странице
с моим черно-белым портретом.
На
эту страничку посмотрели двое – внимательным и в то же время безразличным
взглядом. Словно еще раз сфотографировали – как, впрочем и других, таких же
молчаливых и безликих.
«Кого-то
ищут, ловят» - шепчет подсознание. Не хотелось бы оказаться на месте этого
«кого-то». А ведь это возможно, еще как! Все тут так похожи друг на друга!
На
пару минут, пока длилась проверка, я непроизвольно задержал дыхание. И чуть не
задохнулся. Как мог забыть об этом плотном воздухе, который так трудно вдыхать…
Сейчас
привезут на работу, которую я делать не умею. Или – умею? Может, воспоминание о
ней живет во мне, как те отрывочные факты, что приходили в голову во время
недолгого путешествия?
Как
ни странно, мне больше почти нечего рассказать о том нелепом жутком дне. Разве
что – таких проверок было несколько. А еще заметил, что немногие пешеходы,
виденные мною из окна, прежде чем перейти улицу, прикладывали открытую ладонь к
столбу, и он издавал тихое монотонное жужжание. Видимо, эта процедура заменяла
здесь отсутствующий светофор…
Вот
оно – слово, оказавшееся спасительным! Раз я помню, что такое светофор,
которого здесь нет, значит, я нормальный человек. Просто – не отсюда. Не знаю,
кто меня забросил сюда, но это временно. Не может кошмар длиться вечно.
Когда-нибудь он непременно закончится.
И
хотя у меня нет памяти об этом мире, я вовсе не идиот. Помню ведь каждый
поворот дороги, смог бы пройти по ней пешком обратно. Только вот – кто меня
пустит?
Я
здесь на положении то ли узника, то ли подозреваемого – правда, неизвестно в
чем… И не я один! Меня доконал последний штрих: прежде чем открылись громадные,
скрипящие заводские ворота и нас пропустили во двор, каждому пришлось, выйдя из
длинной нелепой машины, положить руки на ее борт, широко расставить ноги, и все
те же стражи с каменно-безучастными лицами всех по очереди обыскали. Правда,
ничего недозволенного не нашли, но, похоже, этого никто и не ждал. Просто автоматы,
выглядевшие как люди, выполняли свою программу…
Дальше
этого сравнения, вдруг пришедшего в голову, ничего не помню.
Верней
– не помню о том, чуждом мире. Потому что дальше был обычный, даже будничный
разговор с моими товарищами, давно знакомыми мне по совместным полетам, о том
«шарике», оставшемся внизу.
Мое
тело все это время оставалось здесь, на орбите, а сознание было временно
помещено в другое тело – среднего аборигена, направлявшегося на свою обычную
работу. Нужно было чувствовать мир, как он. И собственное «я» при этом мне бы
только мешало. Неприятное ощущение, но таковы правила.
И
тут я задал вопрос о главном, что не давало мне покоя:
-
Чего я не понял, так это странного положения – то ли эта страна с кем-то воюет,
то ли постоянно боится террористов? Так, как обращались со мной…с нами, обычно
обращаются с преступниками.
Командир
кивнул, подтверждая мои слова:
-
Ты правильно заметил главное. Только войн здесь не было давным-давно, как и
террористов. Это разведка давно проверила. Там, внизу, классический вариант
диктатуры. Любая тирания, какого бы ни была цвета, больше всего боится своих
граждан. Для нее все – потенциальные преступники, потому что хотят жить иначе. Мы
это тоже проходили…
-
Ну, не мы – нас тогда еще не было…
-
Ты отлично понимаешь, что я хочу сказать. Когда-нибудь и это пройдет… Вот
только – как скоро?
Декабрь 2012 г.