ТОРГОВЦЫ ВОСПОМИНАНИЯМИ (Фантастический рассказ)

1.
По узким, извилистым улицам поселения на одной из искусственных планет двенадцатого галактического каскада, расположенного в двадцати трех парсеках от Солнечной системы, мчится необычный поезд, напоминающий громадную розовую гусеницу. Он весь состоит из одного вагона с заостренной, как пуля, кабиной.
Когда требуется сделать поворот, эластичные стены вагона выгибаются, без ущерба для пассажиров принимая ту форму, которая необходима для проезда сквозь "неудобное" место. Движение транспорта почти бесшумно, лишь те, кто обладает очень острым слухом и вниманием, могут изредка расслышать тихое шипение, издаваемое обшивкой вагона при резких поворотах и спусках.
Каждый пассажир погружен в себя. Полное молчание. Не принято в этом искусственном мире общаться с малознакомыми. Да и со знакомыми – не очень...
Остановка – две минуты, ни секундой больше. Два пассажира покидают узкие, но удобные кресла. Один из них быстрым шагом направляется к зданию, похожему на ярко раскрашенный детский кубик, но только циклопических размеров, Окон в огромном кубе нет, лишь одна небольшая дверь возле правого нижнего угла. Пассажир – мужчина средних лет в сером плаще, с ёжиком начинающих седеть волос – направляется к ней.
Пластиковая карточка, войдя в щель около двери, отворяет ее. Скоростной и, как все здесь, бесшумный лифт несет посетителя на одиннадцатый этаж. И вот гость – в длинном коридоре, освещенном люминесцентными лампами. Чтобы его пройти, нужно почти полчаса. Но человек не спешит включать "бегущую дорожку". Слишком долго пробыл в транспорте, надо же когда-то и пешком пройтись.
Он обращается в маленькое окошко в столбе:
– Ячейка одиннадцать дробь двадцать девять. Заказана. – Слышится равнодушный голос автомата:
– Вашего кредита хватит еще на два посещения. Вы в курсе?
– Да, конечно, благодарю...
Глупо, конечно, благодарить бездушный автомат. Но правила приличия, выработанные в далекую эпоху, неизменны.
– Не желаете продлить?
– Отвечу в следующий раз...
Наконец, дверь желанной комнатки, называемой "ячейкой", открыта. Гражданин рукотворной планеты ложится на узкую белую кровать, сразу же принимавшую очертания его тела. Минута – на подключение к мнемокристаллу, хранящему воспоминание о Земле-прародительнице...

2.
...То, что более романтичные далекие предки назвали бы волшебным сном, прерванное в прошлый раз, возобновляется. Точно с того самого момента...
Позади – выход из станции метро – транспорта, существовавшего на Земле еще за несколько веков до Великого Расселения. Его туннели остались позади, в прошлом "сне". Клиент информатория – так называется учреждение по предоставлению услуг-воспоминаний – стоит на грубо и нелепо сделанном, продуваемом всеми ветрами железнодорожном мостике. Рядом – примитивное устройство; из закоулков подсознания всплывает название – "стрелки". В двух шагах от них – остановка трамвая.
Вот он подкатывает, дребезжа неуклюжими колесами. Уродливый желто-коричневый вагон с двумя дверцами-гармошками и окнами, открывающимися снизу вверх. Почему-то пассажиру – здесь он видит себя в ином обличье – известно, что высовываться их этих окон опасно. Стекла на примитивных «держалках», которые могут сорваться. Голову, конечно, не отрежет, но шею травмирует. Не зря кругом надписи: "Не высовываться".
Как странно: в прошлый раз была понятна лишь устная речь, а сегодня – и письменность той далекой эпохи. Хотя предупреждали: "Новый мир будет раскрываться вам поэтапно..."
Впрочем, остатки информации о родной обстановке улетучиваются. Любой клиент, подключенный к мнемокристаллу, погружается в давно ушедший в вечность мир. Теперь безраздельно властвуют ощущения, получаемые здесь и сейчас.
Ехать тесно. Другие пассажиры жмут со всех сторон. То там, то тут вспыхивают мелкие ссоры. Но, как ни странно, это не раздражает. Наоборот, очень интересно: в том веке, оказывается, в транспорте люди общались. Пусть даже таким образом...
Что еще необходимо сделать? Ах да, заплатить за проезд. Вот и здешнее устройство для платежа. Узкий серый металлический ящичек со щелью посредине и рычажком справа. Над щелью – надпись крупными буквами:
ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ БИЛЕТА НЕОБХОДИМО ОПУСТИТЬ В КАССУ 3 КОП. В ЛЮБОМ НАБОРЕ, ПОВЕРНУТЬ РЫЧАГ К СЕБЕ И ОБРАТНО.
Снова, шаг за шагом, появляется в сознании информация, которой не было. Здесь платежным средством служат металлические кружочки. К счастью, цифры на них знакомые.
"В любом наборе" – значит, можно опустить три "единички", или «двойку» и «единичку», или"тройку"…
Рука уже тянется в карман, достает маленькую потертую сумочку для мелочи. Память человека этого мира услужливо подсказывает название: "кошелек". Пальцы ловко извлекают из него монетки, словно всю жизнь занимались этим. Забавные кружочки желтоватого металла падают в щель ящика.
Раз. Два. Три. Сухие металлические щелчки. Теперь возьмем рычажок. Движение к себе, затем назад. Полное впечатление, что вернулся в детство, к игровым автоматам. Из щели выползает крохотный прямоугольный кусочек... бумаги! Да, бумага здесь, похоже, распространенный материал. Этот клочок называется билетом.
У других пассажиров в руках – клочки бумагИ побольше. Они передают их друг другу по цепочке к другому – и тоже серому! – круглому металлическому устройству. Вкладывают в него. Нажатием рычажка делают в них дырки. Откуда ни возьмись, появляется в памяти совершенно незнакомое прежде слово: "компостер". Клочки бумаги побольше называются здесь «талонами»… А поменьше – билетами. Билеты не нужно компостировать, а талоны – обязательно. Хотя стоят те и другие одинаково.
Откуда это известно? Но удивляться некуда, возникает следующий вопрос: откуда берутся талоны? А вот и ответ: по проходу между креслами бредет усталая женщина неопределенного возраста, повторяя, видимо, многократно отработанную фразу:
– Есть книжечки рублевые и по сорок пять копеек...
В мозгу машинально производятся арифметические подсчеты: рубль – сто копеек. Значит, рублевая книжечка – 33 талона. А по 45 копеек – 15 талонов. Кому как удобней.
Вдруг освобождается ближайшее сиденье. Пассажир, сжимая билет двумя пальцами, быстро садится. Успевает заметить, что грубые скамейки, обтянутые чем-то коричневым – конечно, не кожей, а материалом "под кожу" – не делятся на два сиденья. Значит, кто-то слитком полный или крупный – а то и просто пьяный! – может занять всю скамейку. К счастью, сосед по скамейке худощав.
Трамвай проезжает четыре остановки. И на каждой из них ЖИВОЙ водитель человеческим голосом объявляет названия! Правда, не слишком грамотно, но отчего-то его голос воспринимается, как радостная музыка. Вагон ведет человек! Это, оказывается, уже повод для хорошего настроения. На пятой остановке – выходить, не зная, откуда именно, пассажир тем не менее догадывается, что эта остановка – "его".
Прежде чем идти "домой", пассажир глядит на рельсы, по которым уехал трамвай. Такое впечатление, будто между ними тянется ещё одна пара рельс, только поуже. И вновь – еще доза новых сведений: из каждого трамвая понемногу выливается нечто густое и темное – вот и еще .новое слово: "мазут"! – постепенно образуя те самые практически несмываемые следы...
До дома остается пройти не более ста шагов. И на этом мнемограмма обрывается...

3.
...На следующее утро в единственную дверь исполинского куба громко, требовательно постучали. Очевидно, пришедший специально не пожелал воспользоваться звонком, предпочитая иметь дело не с автоматами, а с немногими живыми служащими фирмы "Наследие". Спустя десять минут прозвучали грозные слова:
"Если ваш шеф не явится сюда лично, вы все будете иметь дело со службой безопасности!" С такой организацией, как известно, не шутят, и довольно скоро два бывших школьных приятеля – владелец фирмы и функционер госбезопасности среднего ранга – беседовали на самом верхнем этаже кубического здания, в кабинете со звуконепроницаемыми стенами.
...
– Но, Вильгельм, как получилось, что ты – в этой структуре?! Ведь ты – этнопсихолог?
– Нам нужны всякие специалисты. И я на своем месте. Нечего дрожать, Ларс, я не арестовывать тебя пришел. Наоборот, совершаю, можно сказать, должностное преступление, тем, что решил тебя предупредить.
– Но о чем?
– Не трясись! Возьми себя в руки! Вы хоть иногда интересуетесь личностью ваших клиентов?
– Конечно, нет! У нас свято соблюдается принцип инкогнито!
– На этот раз он вас подвел. Гражданин, застрявший в ячейке 11/29 является одним из крупнейших астрофизиков, каких и на Земле не так много, а у нас и вовсе – единицы. Если он не выйдет из комы или как вы это называете на своем жаргоне? – еще несколько дней, вам всем не поздоровится, а тебе – в первую очередь. Впрочем, чтобы ты не умер на месте, могу утешить: в ваших действиях нет состава преступления, так что высылка на малопригодную для жизни планету тебе не грозит. Но административная ответственность может быть такой, что... – Вильгельм махнул рукой. – Ты будешь до самой кремации работать на штраф. А уж то, что от твоей фирмы не останется камня на камне, я тебе гарантирую. В переносном смысле, конечно, здание-то останется. И пойдет с молотка… Но вам всем от этого не будет легче. Это произойдет, если специалист, которого вы поместили в ячейку, образно говоря, не вернется в наш материальный мир в ближайшие два-три дня. Времени у тебя в обрез, сам понимаешь.
– Но это не в нашей компетенции! – воскликнул Ларс.
– Давай без нервов! – Вильгельм хлопнул приятеля по плечу. – Я стараюсь тебе помочь. Это ведь не первый случай? Только на других нам, по большому счету, было наплевать. Расскажи, каким образом вы "отправляете" клиентов в разные миры и почему иные, так сказать, не возвращаются.
Ларс отдышался и слезно попросил:
– Только не подозревай меня ни в чем, ради бога! Пойми, нам самим совершенно невыгодно, чтобы кто-то неограниченно долгое время занимал ячейки. Ведь заплачено за три посещения, ну пусть за пять, а некоторые валяются с прошлого года! Ты их не можем оттуда вынуть и поместить других. Наоборот, сплошной убыток!
– И много таких? Только не ври, всё равно проверю.
– За весь прошлый год – 8. А в этом – еще и полугодия не прошло – уже 14-й... – Ларс даже всхлипнул.
– Вот видишь?! Тенденция, однако... Тебя это не насторожило?
Ларс только развел руками.
– А были случаи, когда кто-то после долгого пребывания там... ну, просыпался, что ли?
– Только раз. В конце прошлого года актриса Лилиана Трейс пробыла в «отключке» три недели. Мы уже не надеялись. Потом "вернулась".
– Что у нее был за кристалл?
– Она там... в общем, была женой лорда из ХVIII века. Правда, он ей по возрасту в отцы годился, но это неважно... В общем, после рождественских праздников в том мире она благополучно вернулась к действительности, была очень благодарна. Ей в стереосериале подыскали замену, но она не очень печалилась. Зато, сказала, что теперь сможет великолепно играть в "Школе скандала" и "Стакане воды". Тему, говорит, изнутри знаю.
– Так-так .. – Вильгельм несколько минут размышлял. – Теперь рассказывай во всех подробностях, в какую реальность вы отправили сознание уникального специалиста. Может, что-нибудь сообразим.

4.
...После долгого рассказа Ларса безопасник несколько приободрился.
– Тебе повезло. Я очень хорошо знаю этот эпизод из истории цивилизации Земли, специально им занимался. Тебе известна тема моей диссертации?
– Откуда? Мы с тобой об этом не говорили.
– "Социально-психологический феномен цивилизации Восточной Европы второй половины двадцатого века", – на одном дыхании отбарабанил Вильгельм. – Скажу сразу, даже мысленно вживаться в ту эпоху было очень нелегко! Скажем, в средневековую Германию – легче!
– Что же там было такого уникального?
– Очень много… Начнем с того, что они не просто покупали вещи, а доставали. В большом ходу была фраза: «Попробуйте достать». Они стояли в очередях буквально за всем, начиная от спичек и заканчивая получением жилья. Только одни очереди были длиной в полчаса, другие – растягивались на годы. Люди из провинции приезжали в столицы и крупные промышленные центры за элементарными товарами. Впрочем, жители больших городов зачастую ехали с окраин за покупками в центр. Они гордились бесплатно получаемыми благами, но и это было относительно. Что с того, что их специалист получал бесплатно высшее образование, если на свою зарплату он не то что семью – себя не мог прокормить? Фасады зданий украшали громкие и пустые фразы и лозунги, в которых уже тогда почти никто не видел смысла... В общем, их жизнь была далека от идеала.
– Очень интересно... – Ларе, казалось, даже забыл о нависшей над его фирмой угрозе. – А почему тебя так заинтересовало это?
– Видишь ли, именно там и тогда был осуществлен первый прорыв в космос. Возможно, если бы не люди той эпохи, нас бы здесь не было. И не только здесь... Кроме того, представь, очень многие из них чувствовали себя счастливыми.
– Ну да? – торговец грезами даже округлил глаза, – это как-то не вяжется с тем, что ты рассказал…
– Счастье – понятие субъективное. Оно не всегда напрямую связано с материальными благами. Как раз в интересующий нас период их горожане вдруг стали жить в отдельных квартирах, и уже от сознания этого факта многие были на седьмом небе.
– А раньше в каких жили?
– Сложно объяснить... Впрочем, мы отвлеклись, добавлю только одну деталь: мне импонирует их человечность. Дa, они могли ругаться до хрипоты, оскорбляя друг друга в очередях, но зато снимали с себя последнюю рубашку, чтобы помочь попавшему в беду родственнику или другу. Вот так. Поверь, я досконально изучил ту эпоху!
После недолгой паузы Ларс грустно спросил:
– Что же теперь делать?
– Попробуйте внести изменения в структуру кристалла, Как я понял, жизнь вашего, так сказать, главного героя течет тихо и мирно?
– Да, конечно. Это просто кусочек будничной жизни обычного человека-землянина того времени. Ничего из рода вон выходящего.
– Он не одинок?
– Нет, согласно сценарию, у персонажа о котором ты беспокоишься, есть семья.
– На это и нужно бить! – решительно произнес Вильгельм.
– Что ты имеешь в виду?
– Устройте ему виртуальное горе! Ну скажем, пожар, где погибнет его ребенок… Ну что ты смотришь дикими глазами? Мы же с тобой понимаем, что это всё – понарошку!
– Но он-то переживает по-настоящему!
– Вот и прекрасно! Я почти уверен, что такая встряска будет способствовать его возвращению в реальный миp! Да, это верный ход!
– Внести изменения в структуру кристалла... – застонал Ларс – Это стоит бешеных денег! Чуть не половину годовой прибыли!
– Так потеряешь всё, болван! Имей в виду, если в ближайшие пару дней астрофизик не придет в норму, тебе этого никто не простит! Ты сам будешь рад спастись на любой отдаленной планете, но это будет невозможно! Тебя отыщут где угодно и сотрут в порошок! Надо было раньше думать, в какие рискованные игры ты играешь!
Ларс кивнул и прошептал:
– Я согласен. Сделаю всё, что в моих силах, и даже больше. Только...
– В чем дело? Договаривай.
– Постарайся меня понять, Вильгельм. Из чего возникла идея нашего предприятия? Из желания многих людей уйти, хотя бы временно, из того реального мира, в котором они живут. Эта идея стара, как мир...
– Ну, нашему миру ещё двух веков нет…
– Не лови меня на слове. Ты понимаешь, о чем я. Испокон веков человека сопровождало желание "выпасть" из привычной колеи своей жизни. Этой цели служили и алкоголь, и наркотики, которых у нас, к счастью, нет, и разного рода зрелища... Еще допотопное черно-белое кино кто-то назвал "фабрикой грёз". Это выражение не мной придумано. Так обстояло дело еще на Земле.
– Но наше общество более совершенно!
– Ты уверен? Ведь мы живем в цивилизации автоматов! Когда-то были люди-продавцы, люди-кассиры, диспетчеры, водители, шахтеры, докеры. В их жизни и работе были свои недостатки, но зато они были людьми и во всех своих проявлениях и жили среди людей! А у нас? Все перекосы, допущенные на Земле в ходе всеобщей автоматизации, в нашем искусственном мире доведены до абсолюта, до абсурда! Ты разве сам не видишь? Мы и сами скоро окончательно станем искусственными!
– Что же плохого в том, что автоматы выполняют всю тяжелую, опасную и неинтересную работу?
– Не только опасную и не только неинтересную, пойми ты это! Что же удивляться, что у нас нет своих астронавтов? Откуда им взяться, если пилотов нет? Да что там – ни один из наших граждан сроду не управлял самостоятельно никаким транспортным средством, кроме велосипеда и лодки! Я иногда думаю – может, благодаря этому Земля держит нас на поводке, чтобы мы не стали слишком самостоятельны?
– Остановись, Ларс! – предостерегающе воскликнул Вильгельм. – В политику не лезь!
– Все, заканчиваю. Еще пару слов: вернуть-то вашего физика мы вернём, но думаешь, почему его так очаровала поездка на этом ископаемом трамвае за три копейки? Он там живых людей увидел – водителя и кондуктора! И это стало той каплей, которая переполнила чашу!
После напряженного молчания Ларс тихо попросил:
– Пожалуйста, уточни координаты того мира, где застрял клиент.
– Один из мегаполисов европейской части Советского Союза 1960-х годов. Более точно сказать не могу, но этого достаточно. От души советую: поставь всю свою службу на уши, но сделай то, что я тебе, подсказал. Иначе – плохо вам всем придется.
– Надеюсь, о нашем разговоре – никому ни слова?
– Мог бы не спрашивать. Когда я тебя подводил?

4.
...Едва проводя Вильгельма до дверей, Ларс открыл сейф, поспешно налил себе в стакан коньяка, разлитого еще на старой доброй Земле и выпил одним глотком, как воду. Всего третий раз в жизни он применил этот допинг, но сейчас это было просто необходимо. Поскольку астрофизик по его собственной рекомендации вот уже несколько дней работал кондуктором в трамвае №7, который в те времена в Харькове называли седьмой маркой, и испытывал невероятную эйфорию.

Июнь 2005 г.

ПОСЛЕДНИЙ ПОСТУПОК САКЕНА (Фантастический рассказ)

1
На северо-западе Китая – единственный в своем роде музей. В неглубоком подземелье стоят, словно очнувшись от многовековой спячки, терракотовые статуи древних воинов в полном боевом облачении, сделанные в третьем столетия до Христа. Сохраняя на лицах бесстрастное выражение, они ждут.

И вот слышатся, пока еще негромкие, голоса. Музей открывается для посетителей. Постепенно узкие проходы между статуями наполняются европейскими туристами. Звучат краткие реплики на английском и немецком, эмоциональные возгласы испанцев и итальянцев... Внимательно всматриваются заморские гости в произведения древнего китайского искусства.

К ним выходит Цюнь – миниатюрная китаянка в национальном халате, расшитом золотыми драконами, и европейских туфлях на шпильках, помогающих ей стать чуть повыше. Ее мелодичный голос с легким акцентом звучит в тишине подземного зала. Она ведет рассказ по-английски о тех экспонатах, что окружают гостей:

– Изображения, которые вы видите перед собой, созданы во время правления императора Цинь Ши-хуанди, объединившего страну в единое государство. Это не "воины вообще", а точные портреты конкретных личностей, чьи имена не дошли до нас сквозь века. Каждая скульптура отображает индивидуальные черты каждого человека. Древний художник проявил мастерство также в изображении оружия и деталей одежды. На нас глядит ожившая древность. Таковы были они – те, кому выпало впервые собирать воедино китайские земли и охранять их от вторжения варварских племен, когда Великая стена еще не была построена.

Счастье, что это сокровище не было еще открыто в 1960-х, когда под флагом "культурней революции" велась бессмысленная борьба с культурным наследием прошлого. Статуи, которые вы видите, стали достоянием общественности лишь в середине 80-х. Теперь и вы, гости с Запада, можете по достоинству оценить творения выдающихся мастеров далекого прошлого...

2.

....Экскурсия удалилась, перейдя в соседнее помещение. Некоторое время в зале стояла тишина. И вот скрипнула дверь подсобки. Оттуда вышел и медленным, торжественным шагом прошествовал невысокий седой человек в традиционном китайском костюме, очках в роговой оправе, давным-давно вышедших из моды, с витым жезлом в правой руке. Остановившись посреди зала, он сделал непонятное непосвященным движение жезлом, затем начал обход молчаливых рядов, касаясь каждого терракотового воина и произнося вполголоса несколько загадочных слов.

И произошло невероятное: статуи чуть заметно зашевелились и стали произносить свои имена. Они говорили по-китайски, хотя в большинстве своем это оказались не те люди, чьи изображения стояли здесь, а батыры Чингисхана и Батыя, жившие много позже. Их души, вызванные из потустороннего мира, обрели способность говорить на всех языках, бытующих ныне.

И вот один из терракотовой армии произнес голосом, лишенным интонации:
"Я – казахский советский писатель Сакен Сейфуллин..."

Человек с жезлом на миг растерялся. Он не ожидал такого поворота событий. Душа человека ХХ века здесь, переселилась в древние статуи? И он задержался около этой статуи чуть дольше, чем возле других.

– Знаешь ли ты, сын народа Средней Азии, для чего я вызвал из небытия души воинов? Я создам непобедимое войско, которому не страшны ни пули, ни штыки. Мы сокрушим вековое господство белой расы, порабощавшей народа Востока! Ты готов к этому? Не спеши отвечать. Можно ли простить то, что сделали большевики с твоим народом? Хотя бы голод 1933-го, когда умер каждый третий казах?

– Я сам был большевиком, даже делегатом нескольких съездов.

– Носил в кармане партбилет? Это не главное... Подумай: твой народ и многие другие, живущие на Азиатском материке, веками унижали только за то, что у них другой разрез глаз. Вспомни-ка анекдот, сложенный каким-то остряком во время Всесоюзной переписи населения:

"Сидит на холме акын, играет на домбре, создает новую протяжную пески.
К нему подходит юноша-казах и спрашивает:
"Скажи, мудрый старик, почему нас, казахов, при царе насчитывалось 18 миллионов человек, а теперь только 6 миллионов?"
Акын отвечает:
"Раньше нас вместе с баранами считали".

И это еще не все. Тебе, конечно, известно, что представителей твоего и сопредельных народов некоторые, сами не будучи лучшими представителями своей нации, припечатали обидной кличкой "чурбан"?

– Вы неплохо знаете нашу историю... Бывали в СССР?

– Да, еще в юности, в годы "великой дружбы". Затем пришлось тщательно скрывать этот факт. Мое имя Гу Цзиньтао, но эти – он обвел рукой неподвижные шеренги – будут звать меня "повелитель". Оживив их, вместе с бывшими экспонатами музеев Америки и Европы, куда я вас переброшу, мы парализуем энергетические центры так называемых великих держав, и поставим их на колени. Они, мои непобедимые воины, не могут вникнуть в детали нынешнего бытия. Но с тобой мы можем говорить на одном языке – в прямом и переносном смысле. Тебе ость за что мстить, не так ли?

Ответ прозвучал не сразу, после краткого раздумья:

– В твоих словах есть доля истины. Но всё же нельзя так однозначно судить обо всём. Можно сколько угодно винить Советскую власть в жестокости, но она, по крайней мере, научила читать наш безграмотный народ. Да, было в жизни плохое, но было и хорошее, И разве все белые – наши враги? Не могу с этим согласиться. Я жил в стране, где люди делали общее дело, не думая о цвете кожи, о разрезе глаз...

Но Гу Цзнньтао слушал только себя. Его неудержимо несло, слова лились потоком, как на трибуне:

– Историю делала одна белая раса? Как бы не так! Тысячу лет назад белые люди охотились и воевали луком и стрелами, у нас же выл порох. Мы дали миру ракеты, бумагу, натуральный шелк. Мы создали письменность за несколько веков до Эллады и Рима, не говоря уже о других европейских странах.

Мои планы простираются далеко. Если не я, то мои ученики овладеют тайнами времени. Силой магии, подвластной мне, мы проникнем в прошлое, чтобы создать иной мир. Это будет мир, в котором не позволят англичанам захватить Индию, а русским – Сибирь! И в этом мире Китай займет достойное, лидирующее место. Великий народ достоин лучшей судьбы!

Сделав краткую передышку, он взглянул на Сейфуллина:

– И ты, единственный здесь интеллигент, поможешь мне в этом. Ты можешь стать моей правой рукой. Если откажешься – верну тебя в царство вечного мрака, и на этот раз навсегда. Подумай об этом, у тебя есть на это сутки!

Он удалился, касаясь по очереди каждой статуи, спрашивая имя того, кто был в ней заточен. Ожившие терракотовые фигуры покорно отвечали…

3.

...Наступила ночь. Ошарашенный неожиданным ходом событий, возвращенный к жизни Сакен Сейфуллин размышлял о том, как ему следует поступить. Выбор действительно небогатый...

Он вспоминал свою недолгую жизнь в прошлом – чуть более 40 лет. В первые годы Советской власти приходилось даже работать наркомом просвещения. Что делать, грамотных людей тогда на Востоке было мало...

Пришлось однажды прятаться от врагов в вагоне товарного поезда. Затем бои с белогвардейцами и басмачами сменило мирное строительство новой жизни. Тогда у многих людей была глубокая вера, что эта жизнь будет гораздо лучше прежней.

Но затем грянул 1933 год – пришел кошмарный голод, унесший едва не треть казахского народа. Лишенные скота в результате варварской коллективизации, казахи гибли в степи, ставшей для них пустыней смерти. Но даже это не поколебало веру в светлое будущее. Многие, в том числе и он сам, считали случившееся лишь временными ошибками, перегибами на пути в справедливый новый мир...

И, наконец, последнее, что он успел увидеть в прошлой жизни – будто черный смерч прошел по Советскому Союзу: ежовщина. Среди миллионов невинно расстрелянных и сгинувших в лагерях, одно из ведущих мест принадлежит людям искусства. Сакен вспоминал о собратьях по литературному цеху, окончивших жизнь в кровавой мясорубке: о гру¬зине Тициане Табидзе, армянине Егише Чаренце, осетине Чермене Бегизове, поляке Бруно Ясенском, еврее Исааке Бабеле, украинце Иване Микитенко, русских Артеме Веселом и Борисе Пильняке... И "угнетенная желтая раса" здесь ни при чем. Гибли носители культуры, независимо от национальности.

Наконец, эти бредни о "новом мире", где будет править Китай. Да, при несколько другом раскладе могло получиться так, что на карте была бы не Россия до Тихого океана, а Китай до Северного ледовитого. Но это вовсе не значит, что один народ более велик, чем другой. Просто – так сложилось...

Он мог бы много чего возразить этому Гу Цзиньтао. Но с кем говорить? Ведь перед ним маньяк. Эрудированный, но тем не менее – маньяк. Его надо остановить...

4.

...На следующее утро, когда в музее был выходной, пожилой китаец в синем халате вновь появился перед статуей воина с душой казахского поэта. Подошел, уставился неподвижным взглядом раскосых глаз.

– Итак, ты решил, Сакен Сейфуллин? Я вижу новую роль для тебя: ты сложишь гимн для нашего великого движения. Ты согласен?

– Меня уже посетило вдохновение, – недрогнувшим голосом ответил Сакен. И начал читать по-казахски, в оригинале, отрывок из своей последней поэмы, написанной еще тогда, в прошлой жизни,

– Ты ведь можешь теперь говорить на моем языке, – недовольно заметил Гу. – Я твоего не понимаю.

– Потом переведу, – отмахнулся Сакен. – И, читая нараспев, сделал несколько резких взмахов правой рукой.

– Без этих жестов не можешь? – прозвучал раздраженный вопрос.

– Я поэт, – кратко ответил Сакен и продолжил декламацию. Внезапно, сделав ложный выпад правой рукой, повысив при этом тон почти до крика, он схватил левой китайца за горло, миг – и оба повалились на пол.

Не ожидавший нападения маг не успел вытащить из-за пояса халата свой жезл. Возможно, это и решило исход схватки. Только вот терракота оказалась не самым прочным материалом...

5.

ШИФРОВАННАЯ ТЕЛЕГРАММА

Совершенно секретно:

Вcем провинциальным и уездным управлениям госбезопасности КНР.

Приведем только интересующую нас выдержку.

«...Согласно официальной версии, акт вандализма в бывшей императорской усыпальнице совершен неизвестными лицами. В действительности под обломками одной из статуй обнаружено тело бывшего доцента университета города Сиань – Гу Цзиньтао, ранее уволенного за те, что его лекции по всемирной истории содержали элементы ксенофобии и шовинизма. Обыск, проведенный в доме покойного, подтвердил имеющиеся сведения о его занятиях магией и оккультизмом. Данная информация строго конфиденциальна и ни в коем случае не подлежит разглашению...»

Апрель 2006 г.