ОБЛАГОДЕТЕЛЬСТВОВАТЬ ДИКАРЕЙ (Фантастический рассказ)

…– Странное у вас сочетание имени и фамилии,– задумчиво сказала сотрудница Главного кадрового управления, – Меняльщиков и вдруг Саид. Удивительно звучит!

– Мама-узбечка наградила именем, – ответил я. – А вы знаете, в 20-м веке жил кинорежиссер с подобным сочетанием: Эльдар Рязанов. Его имя было популярно и любимо на одной шестой части суши. И никому не казалось странным.

– Почему на шестой части? На одном континенте, что ли?

– Да, был такой континент. Со столицей в Москве.

– Как вы сказали? Столица континента?

Я изобразил подобие вежливой улыбки и не стал продолжать. По-видимому, моя собеседница не имела никакого представления о Советском Союзе. Не всем же интересоваться столь давней историей. И все же неприятно. Судя по чисто славянской физиономии, ее родословная берет начало оттуда…

…Через 10 минут я уже находился в номере гостиницы и мысленно прикидывал, что взять, а чего не следует брать на Касторию. Вот же дурацкое название выдумали! Объясняй теперь всем и каждому, что связано оно не с касторкой, а с латинским названием бобра – кастор. Хотя ее жители только в общих чертах похожи на бобров…

Запиликал телефон. По странной прихоти гостиничной администрации он воспроизводил трель некоей болотной птицы. На аппарате высветилось крупными желтыми буквами имя: ВАРЯ. Звонила дочка. Поступив в Евразийский экологический колледж, она решила жить в студенческом городке на Фарерских островах, объяснив, что этим ничуть не обижает родителей: «надо же к самостоятельной жизни привыкать» и к тому же «у Джерри из Манчестера тоже есть семья, а он – в городке». Как я понял, этот Джерри с первых дней выдвинулся в заводилы…

Я тронул пальцем кнопку переговорного устройства.

– Пап, это правда, что ты летишь в другую галактику? – с ходу спросила Варя, проглотив приветствие.

– Не в другую. В другой конец нашей галактики.

– Ну, это неважно…Ты попадешь туда мгновенно?

– Не совсем. Варя, я тебе рассказывал, что такое нуль-переход. Иначе говоря, искривление пространства. Если бы не этот процесс, мне бы не хватило жизни туда добраться. И это не мгновенно! Нужно сначала выйти за пределы Солнечной системы, для этого тоже требуется время. Потом – да, лететь не придется. А что тебе не нравится?

– Несправедливо, что ты попадешь в такую даль быстрей, чем я – в Южную Америку!

– В какую еще Южную Америку? – тут я забеспокоился всерьез.– У тебя учебный год только начался!

– Не сейчас, на каникулах! Папа, ты помнишь Розалию?

– Эта чернокожая пацанка из Уганды?

– Нет, из Уганды – Магда. Розалия из Парагвая. Зовет меня к себе в январе. У них там в это время – лето. Лайнер летит 6 часов.

– Хочешь сказать, слишком долго? Садись на суперэкспресс, долетишь вдвое быстрее. Но к чему тебе перегрузки?

– Ну, зачем так шутить? На суперэкспресс не допускаются несовершеннолетние, беременные и женщины, которые еще не рожали. И вообще Иржи говорит, что это – для свихнутых бизнесменов, которые ценят деньги больше, чем свое здоровье.

– Правильно говорит. Кто такой Иржи?

– Один чех…потом расскажу. Ну, может, это плохо, но меня, как в старину говорили, жаба давит! То – Бог знает где, а это – на Земле и, выходит, дальше!

– Иначе и быть не может. Ты ведь физику учила! Никто не удивляется, что внутри Солнечной системы не используются околосветовые скорости. Это невозможно. Все равно что на реактивном самолете перелететь через улицу. Ну что мы с тобой толчем воду в ступе, это же элементарные вещи!

– Ладно, пап, не сердись. Значит, ты летишь к этим бобрам?

– Они только похожи на бобров. Настоящие бобры – млекопитающие, а эти – земноводные. Ростом полтора метра.

– И у них есть разум?

– По оценкам специалистов, – ответил я нарочито официально, – интеллект их взрослых особей примерно соответствует старшей группе детского сада.

– И о чем с ними говорить? Будешь там массовиком-затейником?

Мы проболтали еще минут семь. Все это время я старался ни словом, ни интонацией не выдать главного: на Кастории придется инспектировать не столько аборигенов, сколько непутевую парочку контактёров. Таковыми на этой планете являлись скандально известные практиканты Службы дальнего космоса Толик Остапчук и Петька Жердяев.

Остапчук, еще будучи курсантом-первокурсником, отличился тем, что спрыгнул на парашюте собственного изготовления с крыши учебного корпуса и, приземлившись на проезжую часть, создал аварийную ситуацию. К счастью, никто не погиб, но повреждения машин были немалые. Тольку тогда чуть не отчислили, но дело ограничилось дисциплинарным взысканием и штрафом. Выступивший на совете проректор сказал: «Если курсант самостоятельно сконструировал и испытал парашют, значит, в авиацию его действительно тянет». Тянет-то тянет, но надо же иметь ответственность!

Жердяев парашютов не строил, зато обожал летом сигать с моста в реку, причем зачастую в опасной близости от проплывавших катеров. Однажды, когда его сцапали, заявил: «Кому я мог причинить вред? Очевидно, только себе. Так какое вы имеете право меня задерживать зато, что я рискую?» Внушения насчет бессмысленности риска и дурного влияния на окружающих подростков – ведь захотят подражать! – он игнорировал.

Вообще, у обоих приятелей юношеский энтузиазм и неплохая успеваемость (выше средней), а также успехи в спорте удивительным образом сочетались с ветром в голове. Перечислять их «подвиги» было бы долго, скажу лишь, что к третьему курсу «проделки Пети и Толи» стали постоянной рубрикой курсантской видеогазеты, регулярно появлявшейся по вечерам на фасаде главного корпуса. И, как всегда случается, кто-то их порицал, а для кого-то они стали кумирами.

Неизвестно, кто именно утвердил кандидатуры обоих в качестве практикантов на планете Кастория, но даже высшему руководству оказалось не под силу что-либо изменить. Начальник отделения космонавигации изложил свое мнение в докладной записке, указав «подобных пар больше не создавать». Этим дело и ограничилось. Впрочем, «взрывоопасных» практикантов направили в мир, где не было ни передовой техники, ни войн, ни каких-либо опасных инфекций. Но меня не покидало предчувствие, что Жердяев и Остапчук не могут не наломать дров – это у них в крови…Что ж, увидим.

Еще находясь в пределах Солнечной системы, я рассматривал карту обоих полушарий Кастории. Почти вся планета была покрыта океаном, к тому же пресным! Случай уникальный. Лишь кое-где были разбросаны редкие цепочки островов. Как раз в таком мире и могла возникнуть цивилизация разумных земноводных. На то они и земноводные, что им время от времени нужна суша. Вот и здешние «псевдобобры» иногда вылезали из океана на острова.

Что касается названий этих островов, то здесь фантазия первооткрывателей не отличалась разнообразием. Подобно тому, как когда-то лунные горы называли именами земных: Альпы, Апеннины, Карпаты и так далее, здешние архипелаги получили названия Гавайи, Багамы, Канары, Курилы, Мальдивы, Фиджи… Хотели даже назвать один из архипелагов Новосибирскими островами, но это не прошло по причине отсутствия здесь сибирских морозов. Между прочим, здешние Гавайи действительно похожи на своих земных собратьев, один из островов почти точно повторяет очертания Оаху. К счастью, здесь нет вулканов. Зато Курилы – ничего общего с земными, кроме названия.

Тут мне пришло в голову: а ведь мы не знаем, как называют Касторию ее обитатели! То есть, возможно, кто-то знает, но в обиход вошло название, придуманное землянами. Как когда-то в далеком 18-м веке европейцы назвали клочок суши в Тихом океане островом Пасхи. Им и в голову не пришло поинтересоваться, как зовут его туземцы. А они веками называли свой островок Рапануи. История повторяется – колонизаторское мышление время от времени дает о себе знать…

Описывать искривление пространства и нуль-переход я не буду. Невозможно описать состояние, в котором перестаешь существовать физически. Какую-то невообразимо короткую частицу времени тебя как бы нет, а затем «воскресаешь» из ничего, на таком расстоянии от Солнца и Земли, что и выразить нельзя. Не придумано слов для описания этого. И, слава Богу, а то задним числом стало бы страшно. А так – невообразимо, и все.
Сделав два круга по орбите, аппарат начал плавно снижаться. Мне предстояло провести здесь около двух недель. Вспомнив, что здешние сутки продолжаются 17 часов с минутами, я попытался без калькулятора, в уме, перевести это в местные «недели», но не получилось. Считаю я неплохо, но мешали посторонние мысли. Даже не мысли, а подсознательное беспокойство, угнездившееся глубоко под черепом. Как оказалось, не напрасное…Но об этом позже.

Уже снижаясь, вдруг подумал: хорошо, что планета не цивилизованная, не то пришлось бы проходить кучу бюрократических процедур, давно изжитых на Земле. Чего только не изобретали когда-то при пересечении границ: визы, загранпаспорта, таможенные декларации, иммиграционные карты…

В американских анкетах, к примеру, нужно было указывать цвет глаз. Удивительно, как много сил и средств тратилось на создание неудобств для жулья, террористов и прочей сволочи, когда нормальных людей гораздо больше! Впрочем, я не жил в ту далекую эпоху и, возможно, чего-то недопонимаю.

Автомат (вернее, тот, кто его программировал) избрал местом посадки здешние Канары.

Моего мнения никто не спросил. Впрочем, что я мог бы сказать? Что мне ближе Курилы – аналог земной родины моей прабабушки? Или Багамы – потому что на земных Багамах дача приятеля? Никакого своего мнения у меня здесь быть не могло.

До посадки оставались считанные минуты. В кабине уже раздавались передаваемые транслятором звуки, доносившиеся с поверхности планеты. На фоне шума прибоя – не слишком громкого – явственно слышались вопли, напоминавшие крики землян-болельщиков на стадионах. Несомненно, голоса «псевдобобров» – так я привык про себя называть здешних обитателей – отличались от человеческих, но вот интонацию было не спутать ни с какой другой. В нестройном хоре голосов слышался неподдельный азарт.

– Толя научил их играть в футбол, что ли? – подумал я. Впрочем, на догадки времени уже не осталось. Капсула совершила посадку. Оставалось выйти и все увидеть самому. Благо пробы атмосферы, воды и грунта брать не надо – все давно исследовано. Здесь не идеально чисто, но радиацией не пахнет. Что ж, и на том спасибо.

Как я и ожидал – или все же не ожидал? – увиденное не укладывалось ни в какие рамки. Посреди небольшой площадки на вершине невысокого пологого холма стояла…самая обыкновенная стиральная машина. Приходилось такую видеть в кадрах старой хроники. Конечно, устарелая, но в рабочем состоянии. Правда, неясно было, как она работает на планете, где отсутствует электросеть… Но это уже детали. Разберусь.

Мое появление здесь не вызвало сенсации. Видимо, аборигены уже усвоили, что «небесные господа», прибывшие вдвоем, имеют сородичей «где-то далеко». (Объясню попутно термин «небесный господин». Он возник после того, как аборигенам было строго запрещено называть землян богами. Это название всех устраивало: «господин» – значит, человек, а не бог, а явился действительно с неба, поскольку понятие «космос» здешнему населению пока недоступно).

Не слишком вежливо оттолкнув пару любопытных «бобрят», я вплотную приблизился к стиральной машине. «Им и стирать-то нечего»,– мелькнула не самая уместная мысль. Ясно, что машину используют в иных целях. Что же вызвало азартные крики?

Уже через пару минут стало ясно: внутри крутящейся центрифуги кто-то находится. Этот «кто-то», естественно, был невелик и издавал жалобные мяукающие звуки. Отогнав нелепую мысль: «котенок», – я пригляделся. Но что можно рассмотреть сквозь круглое толстое стекло, когда центрифуга включена? Я не стал вмешиваться в странную здешнюю игру, а терпеливо подождал, пока машину остановят. И дождался…

Удивительно, но существо, извлеченное из центрифуги, действительно чем-то напоминало небольшую кошку. Разве что покрыто было не шерстью, а мелкой салатовой чешуей. Сделав два шага на тонких дрожащих лапках, существо упало и испачкало полметра земли вокруг. Ясно – его вырвало. Естественная реакция на вращение в центрифуге. Бедный «салатовый котенок» явно не готовился в космонавты…

Вокруг меня загалдели. Лингвоустройство переводит речь в радиусе трех метров, да больше сейчас и не требовалось. Правда, помехой было то, что говорили все одновременно. Зато на одну тему. Мой верный переводчик быстро выделил фразу о том, что «барабан придется отмывать». Ну, пусть теперь морочатся, любители жестоких забав!

– Зачем мучить животное? – задал я вопрос как можно более твердо.

– Кто его мучит, небесный господин? – прозвучало сразу несколько визгливых голосов. – Мы просто играли…

– Я тоже поиграю! – вдруг сказал я и наступил на чей-то плоский хвост. Эта деталь организма была здесь наиболее «бобровой». Обладатель хвоста взвыл так, будто его швырнули на раскаленную сковородку.

Конечно, я повел себя не лучшим образом. Но ведь надо как-то дать им понять, что их игры негуманны, черт возьми!

– Запомните, дурачье, – обратился я ко всем, – если небесные господа сердятся, могут поиграть с вами так, что кое у кого глаза на лоб полезут. Тогда узнаете, как чувствует себя этот…несчастный.

Названия бледно-зеленого представителя местной фауны я не знал. Плюнул и пошел к капсуле. За спиной услышал негромкое:

– Один небесный господин разрешает, другой запрещает…

«Я ему покажу, тому, кто разрешает», – решил я, еще не зная, кого имею ввиду – Тольку или Петьку. Впрочем, следовало дать взбучку обоим – в целях профилактики.

Не дойдя до капсулы нескольких шагов, я вернулся. Осмотрел стиральную машину со всех сторон. В ее конструкцию были внесены небольшие изменения: она не нуждалась в подсоединении к электросети, а была снабжена небольшим аккумулятором – как утюги новой модели. Судя по всему, энергии хватит еще надолго.

– Эй, игроки, запомните! – обратился я ко всем присутствующим. – Запрещаю сажать внутрь живых. Ни-ко-го! Увижу здесь – я постучал по круглому стеклу,– буду вас таскать за хвост и уши. Я не шучу.

Не зря вспомнил об утюгах. На соседнем острове пришлось их увидеть – тоже устарелые…
Описывать каждый раз взлет-посадку неинтересно. Зато увиденное на каждом из островов заслуживает внимания.

На другом островке, чуть поменьше первого, происходило нечто вроде гладиаторских боев. Назвать это боксом язык не повернется, поскольку дрались противники не просто лапами. Каждый из них держал – один в правой передней лапе, другой в левой передней – утюг устарелой конструкции, с длинным электрошнуром. Шнуры были намотаны на ладони и запястья. Этими утюгами два «бобра» усердно колотили друг друга под одобрительные возгласы зрителей. Конечно, оба были уже в крови – я заметил, что кровь у них желтоватого оттенка, – но останавливаться не собирались. Очевидно, бой должен был продолжаться до победы – пока кто-то один не упадет. Рядом валялось несколько выбитых зубов. Подбирать их никто не спешил.

Во мне все кипело. Хуже всего то, что эти «дети природы» сами не осознают своей жестокости – для них это забава, и только.

– Прекратить зверские игры! – во весь голос крикнул я и пальнул из пистолета в небо. Тут же понял, что выстрел был лишним: они не могли испугаться, поскольку не имели представления об огнестрельном оружии.

Тем не менее, они остановились. Я быстро подошел к одному из участников поединка и отрезал ножом шнур его утюга. Утюг упал, а его хозяин сморщился и заскулил.

Я проделал то же самое со шнуром второго утюга. «Гладиаторы» выглядели жалко. Только теперь они ощутили, что страдают, поскольку боевой пыл быстро остыл.

Я пожалел о своем крайне ограниченном словарном запасе – имею в виду здешний язык. Как бы я сейчас ругался, если у аборигенов есть такие слова…А так лишь спросил:

– Вы получили это, – я поднял оба утюга и потряс ими, – от небесных господ?

– Да, от тех, что живут среди нас давно.

– Что еще они дали вам? Только не говорите о ящике, в котором вращается барабан, – его я уже видел.

– Еще длинные ловушки для мелких зверей, – послышался ответ из толпы. – Только не здесь. На том острове. – Взмах лапы на восток.

– Что за ловушки? Как они выглядят? Быстро!

– Узкие, длинные, на колесах. Если догнать мелкого зверя, втянет внутрь. Потом можно вынуть. Там играют – кто больше поймает и втянет. Если открыть, а зверь убежит, это не считается.

Я, кажется, догадался, о чем речь. Если моя догадка верна…Что ж, эта игра, по крайней мере, не кровава.

– Запрещаю вам этим заниматься! – я подбросил утюг. – Иначе – смерть!

Тут я, конечно, перегнул. Но ведь их иначе не проймешь!

– Небесные господа нам дали эти вещи, – послышался тонкий голос. – Они сказали: мы не станем вас учить, для чего они. И мешать не будем. Сами думайте. Мы придумали наши игры. Они не запрещали.

– А теперь пришел небесный господин, который старше! – я старался выглядеть грозно, не знаю, насколько это получилось. – Он накажет двух других небесных господ за эти подарки. Вы до них не доросли. Запомните это и передайте другим.

На третьем острове я увидел то, что предполагал: аборигены гонялись за местными ящерицами и ловили их…пылесосами. Ящерицы поступали в точности, как их земные сородичи: жертвовали хвостами, чтобы уцелеть самим. Но не всем это удавалось. Когда из пылесосов вытряхивали содержимое, хвостов там, естественно, было больше, чем живых существ.

Тут же возник спор: считать ли хвост за пойманного «мелкого зверя» или нет. После криков с той и другой стороны: «считать» и «не считать» началась потасовка. Пришлось вмешаться, чтобы ее прекратить. В общем, мне здесь становилось уже скучно и немного гадко.

– Где живут эти в хрень небесные господа? – спросил я. – Мне надо их увидеть.

Местный староста, поминутно кланяясь, объяснил мне, что он должен сейчас идти на поклон к одному из небесных господ – «второй улетел», – и предлагает мне пойти с ним.
Прежде чем идти, представитель местной «администрации» быстро зашел в шалаш и вышел с медалью на повязке. Разглядев медаль, я ахнул: «225 лет Севастополю»! Раритет!
Выпущена еще в начале 21-го века! На Земле какой-нибудь одержимый коллекционер выложил бы за это целое состояние. А здесь медаль украшает брюхо примитивного создания, не знающего, что такое Земля, не говоря о Севастополе. Парадокс!

Остапчука мы застали в хижине. Жердяев отсутствовал.

Не вставая из шезлонга, Толик произнес начальственным тоном:

– Ты что там у себя развел? – и лишь тут заметил меня. Судя по всему, инспекции он не ожидал. Но тут же успокоился: мы были давно знакомы. Толик встал, поправил куртку и заискивающим тоном сказал:

– Извини, Саид, я сейчас разберусь с этим…Подожди пока.

Затем повернулся к старосте. Тот мигом бухнулся на колени – надо же, усвоил земной жест покорности!

– Ну что мне с тобой делать? – спросил Остапчук. – Повесить или медаль отобрать?

– Лучше повесить, небесный господин, – староста не колебался ни секунды. – Без медали мне нельзя: меня тогда даже детеныши перестанут слушаться…

– Замолчи и выйди отсюда, – я показал старосте на выход из хижины. Тот заморгал и, испуганно оглядываясь на Тольку, вышел.

– Это еще вопрос, кого здесь вешать надо, – обратился я к оплошавшему контактеру.

– Не понял, о чем ты?

– О том, что во всех безобразиях виноваты не эти существа, а вы с Жердяевым! Кстати, где он сейчас?

– Петька на Мальдивах, – Остапчук взмахнул рукой, – в другом полушарии. Местный конфликт улаживает.

«ЭТОГО ЕЩЕ НЕ ХВАТАЛО!»

– Саид, да что ты так побледнел? Не с нами конфликт, между собой. Две стаи – или как это у них называется – лежбище не поделили. Он разбирается.

– Этот разберется…– я был сердит, ох, как сердит!

– А чего? У Петьки вторая специальность – юрист, между прочим!

– Что вы тут натворили, юристы-клоуны? – я с трудом держал себя в руках, чувствовал: вот-вот сорвусь. – Зачем вы дали им предметы земной техники? Прогрессорство запрещено, этот указ еще никто не отменял!

– Какое же это прогрессорство? Мы их не обучали пользоваться, нашу технологию не внедряли. На внеземных станциях скопилось немало неликвидной техники – еще пригодной, но морально устаревшей. На Земле она никому не нужна – новую девать некуда, перепроизводство! А нам всё шлют и шлют… Вот тут мы решили – пусть своим умом доходят, как пользоваться.

– Таки дошли…– я исчерпал запас аргументов, только зубами скрипел.

– Саид, мы же хотели, как лучше! Для их же блага, в конце концов! Кто же знал, что так получится?

– Вы что, не видели, с кем имеете дело? На каком они уровне?

Две минуты длилась немая сцена. Чуть успокоившись, я добавил:

– Века идут, мышление не меняется…Всегда все отсталым племенам давали якобы для их же блага. И даже отбирали – тоже для их блага…

– Ну да? И отбирали – тоже?

– Представь себе! Знаешь такой народ – башкиры?

– Что-то слышал…

– На Урале живут. Так вот – в документах 19-го века записано: «Земли представляют для башкир обузу, от коей необходимо их избавить, чем и облагодетельствовать дикарей». А вы с Петькой одарили местных техникой, которая им – как корове седло!

– И что теперь будет? Нас отсюда депортируют?

– Если ваши подопечные друг друга не поубивали, может, и нет. В общем, завтра же распорядитесь, чтобы они все полученное сдали. В первую очередь избавьтесь от утюгов. Из всего, что я увидел, это – самое отвратительное зрелище. А дальше – не знаю. Меня не касается, как вы будете порядок наводить, главное – устраните последствия вашего дилетантского прогрессорства, – последние два слова я особо выделил интонацией.

– «Бобров» жалко терять, – сказал вдруг Толик. – Мы к ним уже привыкли.

– Исправляйте, что тут наворотили. Тогда, может, и отвыкать не придется. Звони Жердяеву, пусть местные свой конфликт без него решают. С завтрашнего дня у вас обоих другие задачи…

Отбирать, отбирать, отбирать…

Январь 2009 г.