*** Светлой памяти Валерия Кратохвиля,
предложившего идею, что НЛО приходит из будущего.
Космический шатл приближался к орбите искусственного орбитального комплекса.
Серж Бобров – стажер космофлота, награжденный осмиевым нагрудным знаком за пятую экспедицию на Плутон, не отрываясь глядел на бортовой обзорный эк-ран. В черном безмолвии окрестного космоса возникала громада рукотворного космического объекта, подобного которому человечество еще не создавало.
Внутри сверкающего холодными огнями металлокерамического исполина, созданного усилиями землян, пульсировало огромное киберсердце – новейший пространственно-временной преобразователь.
Корабль замедлил ход и не спеша начал маневр – облет искусственного астероида. Его трудно было с чем-либо сравнивать: технические переплетения нескольких естественных астероидов создавали невероятную ажурную конструкцию, равной которой не было в Солнечной системе.
Серж услыхал сдавленный шепот взволнованного Патрика Брайена:
– Вот она, наша гордость! Какие открываются перспективы! Это целый космический мегаполис! Прежде о таком только мечтали... А мы увидим всю его необозримую мощь.
Серж обернулся и устало взглянул на шефа:
– Не совсем понимаю ваши восторги, сэр. Зачем, собственно, было городить такой огромный поисково-спасательный центр, если речь шла всего о двух-трех пропавших экспедициях? Ведь можно было организовать мобильные поисковые службы.
Брайен возразил:
– Вы, Серж, не до конца понимаете, для чего создан преобразователь... О главном назначении этого космического Вавилона руководство пока умалчивает. Наше дело – служба. Мы в числе других пограничных эскадр отвечаем за безопасность объектов. Между прочим, ваш осмиевый нагрудник стоит на Земле целое состояние... За то и служим. Но даже если искать одни пропавшие экспедиции, разве это не стоит затраченных усилий?
– Но ведь тех, кого поглотил дальний космос, все равно не вернуть.
– Позвольте спросить, – вмешался сухонький швед-астронавт Ольгерд Сигурдсон. – Как мне кажется, преобразователь позволит уточнить обстоятельства гибели экипажей и проводить длительную рекогносцировку...
– Не гибели, а пропажи, – вежливо уточнил Брайен. – На начальном этапе эксперимента и это не мало. А известно ли вам, господа, старинное понятие: “Бермудский треугольник”, проходил ли кто его в академических курсах?
– Да…, нет…, – раздался нестройный хор голосов собравшихся в тесной кают-компании.
Бобров отметил, что внимание присутствующих переключилось на ожидаемый ответ линейного координатора.
Брайен сказал:
– Во второй половине ХХ-го века, когда уже, казалось, существовала глобальная спутниковая связь, в районе Бермудских островов регулярно пропадали морские суда и самолеты, и никакие средства слежения не могли их затем обнаружить. Этот странный феномен так и не был до конца разгадан и породил множество слухов, некоторые из которых ушли вместе с человечеством в космос: так стали называть места бесследного исчезновения космических кораблей.
Здесь Брайен перевел дух и продолжил:
– Двенадцать лет назад, где-то в созвездии Цефея, пропал космический фрегат “Лунный Альбион”. Имел фотонный ускоритель и “солнечный” парус. На борту находилось 800 исследователей – мужчин и женщин, отправившихся на колонизацию очередной “кислородной” планеты. Но, увы, с тех пор от них – ни ответа, ни привета...
– А что было затем? – поинтересовался корреспондент МИС (Междупланетной Информационной Сети) Гурам Челидзе.
Линейный координатор полетов Срединного Пояса коротко остановил его натиск.
– Потерпите, Гурам, до завтрашней пресс-конференции...
В ответ ему послышался стон, – его изрыгали четыре отчаявшиеся глотки.
– Хорошо, расскажу, но только в общих чертах…
– Что же получается? Космические корабли стоят фантастических денег. Они несут в себе сотни человеческих жизней, которые в глубинах вселенной и вовсе бесценны. Но вот, преодолев колоссальные расстояния между звёздами, пройдя через не один гиперпространственный переход, эти сгустки человеческого разума невозвратно исчезают. В последнее время подобные случаи участились. И это тревожит. Вот вам первое применение пространственно-временного преобразователя: мы создаем в известном четырехмерном континууме направленный луч и устремляем его не только через счетное количество парсеков вперед, но и углубляем его на конечное количество лет назад. То есть в ту критическую точку где, по нашему мнению, незадолго до этого была прервана связь с той или иной экспедицией. Таким образом, мы сможем, наконец, устанавливать причины или даже предотвращать некоторые пропажи. И здесь существует вероятность неудач, но все-таки это решительный шаг.
Брайен взглянул на хронометр.
– Однако скоро подлетаем, господа. Прошу занять исходные положения.
Космическая громада стремительно приближалась. Уже фиксировалось ее гравитационное поле. Шатл, несколько замедлив ход, приступил к плавному причаливанию. Теперь его вели беспилотные ангарные лоцманы. Боброву казалось, что они движутся вдоль гигантского холодильника. Контур комплекса странно люминисцировал едким бледно-белым свечением.
Серж подумал: "Может быть, не следовало бы окрашивать это чудо в ослепительный белый цвет". Ответ высветился на центральном табло:
"К сведению прибывающих: комплекс защищен антибактериальным барьером. Все незарегистрированные иноформы космической жизни будут немедленно уничтожены".
Тут же отчаянно вскрикнула стюардесса – из ее ушей выпали и рассыпались в прах клипсы из причудливой инопланетной органики. Мочки ушей девушки стали пунцовыми. Других эксцессов не последовало.
Брайен наклонился к Боброву и тихо сказал:
– Послушайте, Серж, вам будет приятно узнать, что и ваша Зухра приглашена на завтрашнюю пресс-конференцию.
Серж со смущением зычно пробасил:
– Почему вы, Брайен решили, что она вдруг моя?
– Как это есть по-рюськи, – попытался пошутить прекрасно владевший русским языком Брайен, – не стоит Ваньку валять: мне давно известно о ваших доверительных отношениях. Я имел честь самолично айзать, – перешел он на сленг мос-ковских хиппи и невинно улыбнулся.
Серж съёжился в кресле. Служебным уставом не предполагались подобные отношения. Уже назидательно Брайен вполне конкретно продолжил:
– Не забивайте, Серж, девчонке мозги. Я знаю, что вы с ней – шалунишки, но нам нужен полноценный агент. Мы не из корпуса мира, и безотносительны к проповеди любви. У нас более прагматические задачи.
Они оба откинулись на спинки сидений, готовясь встретить неизбежные кратко-временные перегрузки. Серж тихо загрустил. Уже не впервые его посетила мысль, что секретных агентов Межпланетной инспекции, – так официально именовали глобальную спецслужбу землян, – никто уже не воспринимал в качестве обычных людей. Они были только маленькими частицами давно отлаженного механизма… Впрочем, со спецагентами так было всегда. Хотя сердце упорно говорило Сержу о том, что "его Зухра" – не Мата Хари и не миледи…
Шатл внезапно остановился. Наконец, миссия причалила к объекту, который был более известен жителям Солнечной системы под названием – Таинственная Звезда.
Через сорок минут Серж с Патриком уже стояли в пустом зале огромнейших размеров. Бобров чувствовал себя как мышь в гигантской мышеловке. Над посетителями нависали исполинские шпангоуты и стрингера. Казалось, о внешней эстетике никто здесь не помышлял. Серж даже в подсознательном страхе не признался бы и самому себе в том, что это сооружение его угнетает. Он обратился к Брайе-ну. Его голос дрогнул:
– Вам не кажется, шеф, что в этом мире космических технологий и циклопической архитектуры мы – лишние. В этом громадном технополисе безраздельное царство физиков.
Брайен покачал головой:
– Как говорят русские: где ваша не пропадала!
– Не ваша, а наша!
– Вот и я о том…
– И всё же, Брайен, вам не кажется здесь как-то необычно?
– Кажется, Серж, кажется… У меня тоже земной менталитет. Но мы не за тем сюда прибыли: наша задача не ощущать, а действовать…Let's go! Вы, русские, почему-то всё любите сравнивать с Достоевским…
– Достоевским, – гулкое эхо трижды облетело портал. Воистину, здесь можно бы-ло заказывать космическую мессу. Но возобладал прагматизм – Let's go! И баста!
Уже в дверях, ведущих на гостевой уровень, которые наконец-то открылись, Брайен сказал:
– Свою Зухру ненаглядную отыщете, Серж, в бассейне. Здесь все очень следят за своей гигроскопичностью кожи. Со временем они обретают как бы вакуумную упаковку… И ещё, обо мне – ей не слова. Официально я есть прибыть завтра.
– Яволь, мой генерал! – шутливо ответил Серж...
…Поверхность астероида по замыслу архитекторов постепенно была превращена в причудливый гостиничный комплекс под стекло-титановым покрытием, сквозь которое просматривался открытый космос. Почти неподвижная матрица звезд завораживала. Наблюдать её приходилось ежесуточно по двенадцать часов. У многих вновь прибывших от непривычки возникала различные галлюцинации, от которых и спасали только морские ванны. Отсюда и пришла мода на избыточную гигроскопичность. Родился и абсолютно местный анекдот, что дельфины – это люди, которые очень долго летели к Земле. Кто жил на станции более суток – начинал его принимать.
…Комплекс существовал на крупнейшем астероиде – Церере, где была наибольшая сила тяжести. Здесь же была устроена целая анфилада бассейнов. Впрочем, всё время приходилось заботиться, чтобы вода не штормила при не вполне концентрическом вращении. Сила местных приливов была использована на создание искусственных каскадов, которые внезапно обрушивались со всех сторон, но никто при этом не тонул, поскольку в водный композит добавлялась кислородная пенка. Купающимся случалось по несколько минут дышать под водой. От избытка подводного кислорода внезапно вынырнувшие приходили в состояние эйфории. При этом они пахли йодом и морским бризом. Уходящие в отпуск надолго переселялись сюда, "дельфинить" и "русалить" на зависть прочим.
…Зухра с утра была здесь одна. Она плыла на спине, делая руками взмахи назад. Так она легче отдыхала. Глаза её были закрыты, выражение лица – умиротворенное. Будь бы то на Земле, Серж мгновенно оказался бы рядом, но здесь это было исключено, не получив должных инструкций, при резком молодецком нырке, он мгновенно бы достиг дна водоема и тут же расшиб бы себе голову, а вода над ним, мешаясь с кровью, мгновенно взлетела бы до потолка.
Пока же он осторожно похлопал ладонью по воде… Зухра приоткрыла томные миндалины глаз и нежно произнесла:
– Серж, это не сон? Ты уже здесь?
Сбросив с себя серебристый орбитальный костюм, он вполне по-земному вошел в главный бассейн. Казалось время застыло. Несколько долгих минут он беззвучно целовал ей лицо, затем – шею и грудь любимой. Зухра, страстно вздохнув, с упреком указала на вращающийся в пространстве над ними пристальный телеглаз. Сей соглядатай напоминал бесхвосто-бескрылую стрекозу с назойливостью коровьего слепня. Ноги встретившихся коснулись цепкого дна.
Зухра осторожно, но требовательно прикоснулась указательным пальцем к приоткрытым губам страстного космопилота:
– Здесь не лучшее место, Серж. Такова здесь реальность: и мы всё время следим, и за нами неустанно следят… – Оба с сожалением поднялись на защитный барьер…
Серж и здесь пытался еще неистовствовать… Наконец, в перерыве между ласками он прошептал:
– А самого важного у нас с тобой не было…
– Смотря, что ты считаешь важным. Я мусульманка, а значит – всё важное – у ме-ня за чертой брака. Строго говоря, даже смотреть на почти обнаженную девушку – это большой грех… – Она улыбнулась.
– Но здесь нет отдельных кабинок королевских купален, – парировал Серж. – Можно подумать, что ты все идеалы скрываешь под паранджой.
– У вас, русских, тоже – все идеалы скрываются под одеялом, – тут же отшутилась Зухра… – Хотя, века-то сейчас космические…
Они замолчали. Затем Серж уже другим голосом как-то натянуто продолжил:
– Прости, что спрашиваю о работе. Но не будь её, – заметил он уже мягче, – нас бы не свели тропинки судьбы. Кстати, какое задание у тебя было на Барбадосе?
– Неприятное, но не больно опасное: требовалось всё время следить за одним ти-пом. Правда, так и не ясно, зачем?
– Он что, имеет какое-то отношение к осваиваемому Космосу?
– К освоению Венеры – наверняка. Я случайно видела его путевой саквояж. Такой нигде не купишь – их выдают только там.
– Он тебя не раскусил?
– Кажется, нет. Я благополучно передала его Паку. Наш скрытный кореец ещё сроду никого не упускал.
Серж грустно вздохнул. Служба в Инспекции в последнее время начинала его доставать. Об этом он и попытался сказать Зухре. В ответ она засмеялась:
– Ишь ты, какой чистюля. Когда подписывал контракт, наверное, думал о кругленьких гонорарах, а о последствиях не задумывался… А последствия – всегда под следствием, – в конце концов пошутила она.
Они говорили на местном варианте интерлингво, изредка вплетая понятные им слова – на русском и фарси… Внезапно пронзительный звук, похожий на удар гонга вернул их к действительности.
– Пора идти – бассейн закрывают. Завтра надо быть в полной форме. – Серж горько изрек: – И почему это тебе, женщине, зачастую достаются задания опаснее моих?
– Это только так кажется. Разве на Плутоне ты не рисковал?
– Там не враги, а стихия… Это нечто иное, а вот уже и второй сигнал…
Взявшись по-детски за руки, они направились к выходу.
(продолжение следует)
Космический шатл приближался к орбите искусственного орбитального комплекса.
Серж Бобров – стажер космофлота, награжденный осмиевым нагрудным знаком за пятую экспедицию на Плутон, не отрываясь глядел на бортовой обзорный эк-ран. В черном безмолвии окрестного космоса возникала громада рукотворного космического объекта, подобного которому человечество еще не создавало.
Внутри сверкающего холодными огнями металлокерамического исполина, созданного усилиями землян, пульсировало огромное киберсердце – новейший пространственно-временной преобразователь.
Корабль замедлил ход и не спеша начал маневр – облет искусственного астероида. Его трудно было с чем-либо сравнивать: технические переплетения нескольких естественных астероидов создавали невероятную ажурную конструкцию, равной которой не было в Солнечной системе.
Серж услыхал сдавленный шепот взволнованного Патрика Брайена:
– Вот она, наша гордость! Какие открываются перспективы! Это целый космический мегаполис! Прежде о таком только мечтали... А мы увидим всю его необозримую мощь.
Серж обернулся и устало взглянул на шефа:
– Не совсем понимаю ваши восторги, сэр. Зачем, собственно, было городить такой огромный поисково-спасательный центр, если речь шла всего о двух-трех пропавших экспедициях? Ведь можно было организовать мобильные поисковые службы.
Брайен возразил:
– Вы, Серж, не до конца понимаете, для чего создан преобразователь... О главном назначении этого космического Вавилона руководство пока умалчивает. Наше дело – служба. Мы в числе других пограничных эскадр отвечаем за безопасность объектов. Между прочим, ваш осмиевый нагрудник стоит на Земле целое состояние... За то и служим. Но даже если искать одни пропавшие экспедиции, разве это не стоит затраченных усилий?
– Но ведь тех, кого поглотил дальний космос, все равно не вернуть.
– Позвольте спросить, – вмешался сухонький швед-астронавт Ольгерд Сигурдсон. – Как мне кажется, преобразователь позволит уточнить обстоятельства гибели экипажей и проводить длительную рекогносцировку...
– Не гибели, а пропажи, – вежливо уточнил Брайен. – На начальном этапе эксперимента и это не мало. А известно ли вам, господа, старинное понятие: “Бермудский треугольник”, проходил ли кто его в академических курсах?
– Да…, нет…, – раздался нестройный хор голосов собравшихся в тесной кают-компании.
Бобров отметил, что внимание присутствующих переключилось на ожидаемый ответ линейного координатора.
Брайен сказал:
– Во второй половине ХХ-го века, когда уже, казалось, существовала глобальная спутниковая связь, в районе Бермудских островов регулярно пропадали морские суда и самолеты, и никакие средства слежения не могли их затем обнаружить. Этот странный феномен так и не был до конца разгадан и породил множество слухов, некоторые из которых ушли вместе с человечеством в космос: так стали называть места бесследного исчезновения космических кораблей.
Здесь Брайен перевел дух и продолжил:
– Двенадцать лет назад, где-то в созвездии Цефея, пропал космический фрегат “Лунный Альбион”. Имел фотонный ускоритель и “солнечный” парус. На борту находилось 800 исследователей – мужчин и женщин, отправившихся на колонизацию очередной “кислородной” планеты. Но, увы, с тех пор от них – ни ответа, ни привета...
– А что было затем? – поинтересовался корреспондент МИС (Междупланетной Информационной Сети) Гурам Челидзе.
Линейный координатор полетов Срединного Пояса коротко остановил его натиск.
– Потерпите, Гурам, до завтрашней пресс-конференции...
В ответ ему послышался стон, – его изрыгали четыре отчаявшиеся глотки.
– Хорошо, расскажу, но только в общих чертах…
– Что же получается? Космические корабли стоят фантастических денег. Они несут в себе сотни человеческих жизней, которые в глубинах вселенной и вовсе бесценны. Но вот, преодолев колоссальные расстояния между звёздами, пройдя через не один гиперпространственный переход, эти сгустки человеческого разума невозвратно исчезают. В последнее время подобные случаи участились. И это тревожит. Вот вам первое применение пространственно-временного преобразователя: мы создаем в известном четырехмерном континууме направленный луч и устремляем его не только через счетное количество парсеков вперед, но и углубляем его на конечное количество лет назад. То есть в ту критическую точку где, по нашему мнению, незадолго до этого была прервана связь с той или иной экспедицией. Таким образом, мы сможем, наконец, устанавливать причины или даже предотвращать некоторые пропажи. И здесь существует вероятность неудач, но все-таки это решительный шаг.
Брайен взглянул на хронометр.
– Однако скоро подлетаем, господа. Прошу занять исходные положения.
Космическая громада стремительно приближалась. Уже фиксировалось ее гравитационное поле. Шатл, несколько замедлив ход, приступил к плавному причаливанию. Теперь его вели беспилотные ангарные лоцманы. Боброву казалось, что они движутся вдоль гигантского холодильника. Контур комплекса странно люминисцировал едким бледно-белым свечением.
Серж подумал: "Может быть, не следовало бы окрашивать это чудо в ослепительный белый цвет". Ответ высветился на центральном табло:
"К сведению прибывающих: комплекс защищен антибактериальным барьером. Все незарегистрированные иноформы космической жизни будут немедленно уничтожены".
Тут же отчаянно вскрикнула стюардесса – из ее ушей выпали и рассыпались в прах клипсы из причудливой инопланетной органики. Мочки ушей девушки стали пунцовыми. Других эксцессов не последовало.
Брайен наклонился к Боброву и тихо сказал:
– Послушайте, Серж, вам будет приятно узнать, что и ваша Зухра приглашена на завтрашнюю пресс-конференцию.
Серж со смущением зычно пробасил:
– Почему вы, Брайен решили, что она вдруг моя?
– Как это есть по-рюськи, – попытался пошутить прекрасно владевший русским языком Брайен, – не стоит Ваньку валять: мне давно известно о ваших доверительных отношениях. Я имел честь самолично айзать, – перешел он на сленг мос-ковских хиппи и невинно улыбнулся.
Серж съёжился в кресле. Служебным уставом не предполагались подобные отношения. Уже назидательно Брайен вполне конкретно продолжил:
– Не забивайте, Серж, девчонке мозги. Я знаю, что вы с ней – шалунишки, но нам нужен полноценный агент. Мы не из корпуса мира, и безотносительны к проповеди любви. У нас более прагматические задачи.
Они оба откинулись на спинки сидений, готовясь встретить неизбежные кратко-временные перегрузки. Серж тихо загрустил. Уже не впервые его посетила мысль, что секретных агентов Межпланетной инспекции, – так официально именовали глобальную спецслужбу землян, – никто уже не воспринимал в качестве обычных людей. Они были только маленькими частицами давно отлаженного механизма… Впрочем, со спецагентами так было всегда. Хотя сердце упорно говорило Сержу о том, что "его Зухра" – не Мата Хари и не миледи…
Шатл внезапно остановился. Наконец, миссия причалила к объекту, который был более известен жителям Солнечной системы под названием – Таинственная Звезда.
Через сорок минут Серж с Патриком уже стояли в пустом зале огромнейших размеров. Бобров чувствовал себя как мышь в гигантской мышеловке. Над посетителями нависали исполинские шпангоуты и стрингера. Казалось, о внешней эстетике никто здесь не помышлял. Серж даже в подсознательном страхе не признался бы и самому себе в том, что это сооружение его угнетает. Он обратился к Брайе-ну. Его голос дрогнул:
– Вам не кажется, шеф, что в этом мире космических технологий и циклопической архитектуры мы – лишние. В этом громадном технополисе безраздельное царство физиков.
Брайен покачал головой:
– Как говорят русские: где ваша не пропадала!
– Не ваша, а наша!
– Вот и я о том…
– И всё же, Брайен, вам не кажется здесь как-то необычно?
– Кажется, Серж, кажется… У меня тоже земной менталитет. Но мы не за тем сюда прибыли: наша задача не ощущать, а действовать…Let's go! Вы, русские, почему-то всё любите сравнивать с Достоевским…
– Достоевским, – гулкое эхо трижды облетело портал. Воистину, здесь можно бы-ло заказывать космическую мессу. Но возобладал прагматизм – Let's go! И баста!
Уже в дверях, ведущих на гостевой уровень, которые наконец-то открылись, Брайен сказал:
– Свою Зухру ненаглядную отыщете, Серж, в бассейне. Здесь все очень следят за своей гигроскопичностью кожи. Со временем они обретают как бы вакуумную упаковку… И ещё, обо мне – ей не слова. Официально я есть прибыть завтра.
– Яволь, мой генерал! – шутливо ответил Серж...
…Поверхность астероида по замыслу архитекторов постепенно была превращена в причудливый гостиничный комплекс под стекло-титановым покрытием, сквозь которое просматривался открытый космос. Почти неподвижная матрица звезд завораживала. Наблюдать её приходилось ежесуточно по двенадцать часов. У многих вновь прибывших от непривычки возникала различные галлюцинации, от которых и спасали только морские ванны. Отсюда и пришла мода на избыточную гигроскопичность. Родился и абсолютно местный анекдот, что дельфины – это люди, которые очень долго летели к Земле. Кто жил на станции более суток – начинал его принимать.
…Комплекс существовал на крупнейшем астероиде – Церере, где была наибольшая сила тяжести. Здесь же была устроена целая анфилада бассейнов. Впрочем, всё время приходилось заботиться, чтобы вода не штормила при не вполне концентрическом вращении. Сила местных приливов была использована на создание искусственных каскадов, которые внезапно обрушивались со всех сторон, но никто при этом не тонул, поскольку в водный композит добавлялась кислородная пенка. Купающимся случалось по несколько минут дышать под водой. От избытка подводного кислорода внезапно вынырнувшие приходили в состояние эйфории. При этом они пахли йодом и морским бризом. Уходящие в отпуск надолго переселялись сюда, "дельфинить" и "русалить" на зависть прочим.
…Зухра с утра была здесь одна. Она плыла на спине, делая руками взмахи назад. Так она легче отдыхала. Глаза её были закрыты, выражение лица – умиротворенное. Будь бы то на Земле, Серж мгновенно оказался бы рядом, но здесь это было исключено, не получив должных инструкций, при резком молодецком нырке, он мгновенно бы достиг дна водоема и тут же расшиб бы себе голову, а вода над ним, мешаясь с кровью, мгновенно взлетела бы до потолка.
Пока же он осторожно похлопал ладонью по воде… Зухра приоткрыла томные миндалины глаз и нежно произнесла:
– Серж, это не сон? Ты уже здесь?
Сбросив с себя серебристый орбитальный костюм, он вполне по-земному вошел в главный бассейн. Казалось время застыло. Несколько долгих минут он беззвучно целовал ей лицо, затем – шею и грудь любимой. Зухра, страстно вздохнув, с упреком указала на вращающийся в пространстве над ними пристальный телеглаз. Сей соглядатай напоминал бесхвосто-бескрылую стрекозу с назойливостью коровьего слепня. Ноги встретившихся коснулись цепкого дна.
Зухра осторожно, но требовательно прикоснулась указательным пальцем к приоткрытым губам страстного космопилота:
– Здесь не лучшее место, Серж. Такова здесь реальность: и мы всё время следим, и за нами неустанно следят… – Оба с сожалением поднялись на защитный барьер…
Серж и здесь пытался еще неистовствовать… Наконец, в перерыве между ласками он прошептал:
– А самого важного у нас с тобой не было…
– Смотря, что ты считаешь важным. Я мусульманка, а значит – всё важное – у ме-ня за чертой брака. Строго говоря, даже смотреть на почти обнаженную девушку – это большой грех… – Она улыбнулась.
– Но здесь нет отдельных кабинок королевских купален, – парировал Серж. – Можно подумать, что ты все идеалы скрываешь под паранджой.
– У вас, русских, тоже – все идеалы скрываются под одеялом, – тут же отшутилась Зухра… – Хотя, века-то сейчас космические…
Они замолчали. Затем Серж уже другим голосом как-то натянуто продолжил:
– Прости, что спрашиваю о работе. Но не будь её, – заметил он уже мягче, – нас бы не свели тропинки судьбы. Кстати, какое задание у тебя было на Барбадосе?
– Неприятное, но не больно опасное: требовалось всё время следить за одним ти-пом. Правда, так и не ясно, зачем?
– Он что, имеет какое-то отношение к осваиваемому Космосу?
– К освоению Венеры – наверняка. Я случайно видела его путевой саквояж. Такой нигде не купишь – их выдают только там.
– Он тебя не раскусил?
– Кажется, нет. Я благополучно передала его Паку. Наш скрытный кореец ещё сроду никого не упускал.
Серж грустно вздохнул. Служба в Инспекции в последнее время начинала его доставать. Об этом он и попытался сказать Зухре. В ответ она засмеялась:
– Ишь ты, какой чистюля. Когда подписывал контракт, наверное, думал о кругленьких гонорарах, а о последствиях не задумывался… А последствия – всегда под следствием, – в конце концов пошутила она.
Они говорили на местном варианте интерлингво, изредка вплетая понятные им слова – на русском и фарси… Внезапно пронзительный звук, похожий на удар гонга вернул их к действительности.
– Пора идти – бассейн закрывают. Завтра надо быть в полной форме. – Серж горько изрек: – И почему это тебе, женщине, зачастую достаются задания опаснее моих?
– Это только так кажется. Разве на Плутоне ты не рисковал?
– Там не враги, а стихия… Это нечто иное, а вот уже и второй сигнал…
Взявшись по-детски за руки, они направились к выходу.
(продолжение следует)
Сообщения
Комментариев нет:
Отправить комментарий